будеткогданапишется

- Чем ты был занят? – как можно более буднично спрашивает Лиам, разливая чай в чашки; в его доме редко водилось что-то, кроме еды, которую можно было разогреть в микроволновке и огромного количества чая и кофе, и потому ему особо нравился культ еды Дейла: то, как он выбирал продукты и блюда, то как он их подавал и сервировал стол, все это вызывало у него искреннее восхищение. – Мне жаль, что мне нечего тебе предложить, кроме этого, и я не уверен, что ты будешь рад засохшему печенью или лазанье из микроволновки, и мне кажется, что тебе бы не очень хотелось заказывать еду на дом, но если ты хочешь есть, я что-нибудь придумаю, - Лиам тараторит, как и всегда, когда он волновался, и сейчас его волнение было более чем оправдано, но Дейл мягко улыбается, поднимая руку.
- Все в порядке, Лиам, - он говорит это так уверенно, что Лиам, и вправду, успокаивается. – Я совершенно не голоден, и, возможно, мне бы стоило озаботиться и принести тебе еды, учитывая, что завален работой из нас исключительно ты, - на этих словах Лиам садится напротив Дейла, дуя в кружку с чаем. Он был невероятно взволнован, впуская скульптора в свой дом, и то, как на безымянном пальце правой руке блестело кольцо, что подарил ему Дейл, заставляло его одновременно нервничать и смотреть на мастера совершенно другим взглядом. – Я путешествовал, если быть честным, чтобы найти вдохновение для новых работ, - он говорит это, отпивая чая, и Лиам кивает, складывая одну ногу на стул, а вторую устраивая на первой. – Если ты желаешь, я могу тебе показать несколько, - Лиам кивает еще усерднее, пытаясь одновременно не подавиться чаем. Пока Дейл уходит в прихожую, видимо, чтобы забрать свои эскизы с какого-то из столиков, что там стоят, Лиам размышляет на тему того, что это уже давно перестало быть просто встречами для статьи, и подарок Дейла – очередное тому доказательство. Ему страшно захотелось подойти к ближайшему зеркалу и рассмотреть то, что в нем увидел Дейл, когда решил, что Лиам достоин его общества, что-то такое, что привлекло его, потому что сам он в упор не мог этого в себе заметить. Конечно, он был неплох и видом, и профессией, и умом, но Лиам никогда и мечтать не смел, чтобы мужчина вроде Дейла Вернена обратил на него внимание и обращался с ним так обходительно и вежливо, как это делал мастер. В мыслях об этом проходит какое-то время, и скульптор возвращается на кухню, подходя к Лиаму и выкладывая бумаги на стол – они снова в критической близости, и у Лиама перехватывает дыхание. – Смотри, - тихо говорит мастер, и Лиам, отпивая еще чая и отставляя кружку, внимательно оглядывает бумаги. На всех изображен мужчина, и, вглядываясь в его лицо, он, внезапно, видит себя – его нос, улыбка с чуть кривым прикусом, даже маленькая точка в левой носогубной складке, его родинка, и, улыбаясь, Лиам запускает левую руку в волосы.
- Мне следует воспринимать как комплимент то, что эта скульптура похожа на меня? – он спрашивает это с улыбкой, поворачивая голову к скульптору, и тот хмурится, вглядываясь в собственные штрихи. – Это была шутка, Дейл, но, тем не менее, мне очень нравится, - добавляет он, глядя на то, как скульптор скользит взглядом по бумаге. – Ты гениален, и я не могу перестать восхищаться этим, - добавляет он чуть тише, снова уставляясь на бумаги. Дейл опускается слишком низко, почти касаясь его плеча, и, чувствуя себя несколько неуютно, Лиам вздрагивает, отодвигаясь; совершенно не потому, что ему не хотелось физического контакта с Дейлом, скорее наоборот, и, понимая, что ему будет сложно себя контролировать, он интуитивно пытается сделать так, чтобы ему самому было комфортнее. Мастер, посмотрев на эскизы еще какое-то время, хмыкает и собирает их в стопку, что оставляет на столе, и, усаживаясь напротив Лиама, отпивает чая.
Они беседуют какое-то время на отвлеченные темы, и Вернен рассказывает об Италии – Лиам слушает с упоением, но, через какое-то время понимая, что ему действительно нужно работать, он вынужден прервать эту беседу. Он оставляет Дейла осматривать его квартиру, в которой, впрочем, не было ничего примечательного, он усаживается обратно за компьютер, чтобы просмотреть несколько макетов на выпуск, что будет через месяц. Дейл ходит недолго, что логично, ведь квартира Лиама по сравнению с его особняком не крохотная, но маленькая, хотя, сравнивая ее с размерами стандартных квартир, она казалась Лиаму огромной.
- Что-нибудь приглянулось? – спрашивает Лиам, не отрываясь от экрана и отпивая еще кофе. Он сидит, сложив ноги в позе лотоса и, понимая, что Дейл заходит в комнату, ощущает нужду прерваться. Потянувшись за пепельницей и пачкой сигарет, он быстро закуривает, упираясь локтем в стол. Скульптор выглядит заинтересованным, и, забирая кресло, что стоит рядом с его кроватью, садится рядом с Лиамом, с усмешкой наблюдая за тем, как тот выпускает дым.
- Мне понравилось решительно все, - говорит мастер, чуть откидываясь на спинке стула. Лиам затягивается, выпуская дым вверх, и, скидывая пепел, вопросительно смотрит на скульптора. - Впрочем, чем расписывать все мелочи, которые тебя характеризуют, я лучше поинтересуюсь, есть ли на твоем компьютере макет выпуска обо мне, - произносит Дейл, и Лиам смеется, кивая.
- Конечно, - отвечает он, кидая быстрый взгляд на экран. - Но ты же все равно его увидишь, или тебе очень хочется непосредственно принять участие? Судя по тому, сколько комментариев ты оставил в моих записях, тебе нравится все контролировать, - Лиам говорит это лукаво, чуть опуская голову и улыбаясь, и Дейл поднимает руки.
- Поймал с поличным, - он улыбается, и Лиам смеется от того, насколько по-хорошему смешным и, можно сказать, озорным, Дейл иногда становится рядом с ним, и, хотелось бы приписать это в свои заслуги, что, пожалуй, он и делает. Тишина чуть затягивается, и, вздыхая, Лиам поворачивается к экрану.
- Я покажу один разворот, - решительно говорит он, и то, как глаза Вернена загораются в этот момент, заставляет его улыбнуться шире; самовлюбленность мастера нравилась ему так же сильно, как и все остальное в нем. Лиам открывает обещанный разворот - на нем одна из тех фотографий, что он сделал в студии и темно-коричневый текст с золотистым заголовком. Дейл тут сосредоточен, натягивает перчатку на руку, и Лиам невероятно нравится этот кадр, как, впрочем, и любой другой, на котором есть мастер. - Этот я оформлял самостоятельно, - добавляет он, и, наблюдая за тем, как внимательно скульптор смотрит в экран, он затягивается еще раз, выпуская дым в компьютер; тот сталкивается с поверхностью, и, обволакивая ее, поднимается вверх.
- У тебя отличный вкус, - голос Дейла хриплый, глубокий, и Лиам словно расплывается в этой интонации так же сильно, как и от любого другого комплимента, который делал ему мастер. - Точно не покажешь еще? - спрашивает он, и Лиам качает головой, быть может, и покажет, но позже, когда это будет уже готово. - Мне нравится то, как ты верен своим словам, - от этого Лиам смеется, закидывая голову, и, хотелось бы ему списать это на случайность, но все же выпускает дым в обнаженную шею Дейла прямо перед собой.
То, что Дейл попал в его квартиру было вполне логичным – в конце концов, в его доме Лиам осмотрел уже каждый уголок, и, в конце концов, в отношениях всегда происходит так, что люди открываются друг другу по очереди, постепенно. Вздрагивая от того, что он назвал то, что происходит между ними с Дейлом «отношениями», он хочет отделаться от этого ощущения, но то, как он себя чувствует рядом с ним, вызывало желание называть это именно так. Дейл Вернен с каждой встречей с ним казался все менее недосягаемым, и Лиаму нравилось это все больше; в его планы совершенно не входило находить с ним настолько близкий и интимный контакт, но это был чертовски рад тому, что все складывалось именно так.
Лиам открывает свои записи впервые за все это время: разлука с Дейлом выбила из него все желание смотреть в них, и, листая, он обнаруживает пометки на полях. Ему бы хотелось возмутиться от того, что Дейл в принципе полез в его записи, но, смотря на них, он чувствует лишь какое-то благоговение – почерк мастера был таким же идеальным и изящным, как и его творения. Вот тут он исправил одно слово на действительно более подходящее, а вот тут перечеркнул целый абзац, подписав, что он не вписывается в общую концепцию статьи, и, чуть пораздумав, Лиам решил, что он согласен.
«Дейл смотрит на меня с мягкой снисходительностью, впрочем, я его не виню – он один из тех гениев своего времени, который останется в истории, а я достоин лишь того, чтобы писать о нем» - перечитывая это предложение, Лиам видит маленькую заметку на полях. «Снисходительность? Это очень вряд ли, Лиам» - от этого Лиам улыбается себе под нос, и, натыкаясь взглядом на кольцо, что красовалось на его пальце, бережно проводит по нему пальцами свободной руки.
После того вечера разговоров было еще больше – фото того, как Дейл выходит из его подъезда напечатали почти во всех журналах, косвенно связанных с искусством, во многих, специализирующихся на сплетнях, и Лиаму было тяжело находиться в редакции первые несколько дней. Начиная очередную планерку, Лиам глубоко вдыхает – ему бы следовало уже дать какой-то комментарий, но единственное, что он может сказать, звучит достаточно грубо. Оглядывая журналистов, собравшихся на это мероприятие, он кидает взгляд в собственные записи, снова натыкаясь взглядом на кольцо, и сейчас он, похоже, решился.
- Всем здравствуйте и первое, что я хочу сказать – мое общение с Дейлом Верненом не имеет никакого к вам отношения, и если я увижу, что обсуждение этого будет мешать вашей работе в этой редакции, я отстраню вас на какое-то время. Это мое личное дело и моя личная жизнь, и если вы внезапно увидите его в редакции, не стоит подлетать с идиотскими вопросами. Все уяснили? – он снова обводит взглядом своих подчиненных, и ему все же не нравилось быть грубым, но то, что Дейл появился в его жизни так внезапно, выбивало его из колеи, и ему совершенно не хотелось, чтобы его подчиненные сбивались так же, как и он. – Итак, поехали дальше, - спокойно говорит Лиам, переходя к теме собрания, и, когда он с него выходит, он понимает, что, наверное, это все же было правильным решением. Проходя в свой кабинет, он слышит лишь обсуждение тех заданий, что он дал, и это успокаивает его.
Дейл Вернен так быстро пробрался во все сферы его жизни, заполнив их полностью собой, что Лиаму даже становилось страшно от того, как он умудрился сделать это с такой легкостью и изяществом.